Смерть в смерти Христа
Джеймс И. Пакер
Вступительное слово к книге Джона Оуэна
«Смерть Смерти во Смерти Христа»
Смерть Смерти во Смерти Христа — это полемическая работа, предназначенная показать (среди других целей), что доктрина всеобщего искупления является не библейской и опасной для Евангелия.
Сегодня появляются признаки нового подъёма интереса к теологии Библии, а также новой готовности проверять совместимость с Библией наших религиозных традиций, исследовать Писание и логически размышлять о последствиях нашей веры. Таким читателям предлагается трактат Оуэна в надежде, что он поможет в самой срочной задаче сегодняшнего евангельского христианства — восстановление самого Евангелия.
Нет сомнения о том, что современное евангельское христианство находится в состоянии недоумения и беспокойства. В таких делах, как, например, практика проповеди евангелия, учение о святости, построение жизни поместной церкви, работе пастора с душами и осуществлении дисциплины, широко распространено недовольство существующим положением и неуверенность в том, что нас ожидает в будущем. Это сложное явление, имеющее много причин. Но если мы дойдем до корней дела, мы поймём, что все эти недоумения, в конечном счете, произошли от того, что мы отступили от библейского евангелия. Не сознавая того, в течение последнего столетия мы отвергли истинное Евангелие и заменили на суррогат, который, хотя и похож в чём-то на оригинал, но в целом решительно отличается от подлинника. Вот в чём наша проблема — суррогат не отвечает целям, в достижении которых подлинное Евангелие прошлого доказало свою мощь.
Новое евангелие не производит глубокого почтения, глубокого покаяния, глубокого смирения, духа поклонения, беспокойства за церковь. А почему это так? Возможно, причина слабости нового Евангелия находится в его характере и содержании. Его неудача в том, что оно не призывает людей к богоцентричности в мышлении и богобоязности в сердце. Новое Евангелие даже не пытается этого делать. Можно выразить отличие между новым и старым Евангелиями так: новое исключительно заботится о том, чтобы быть «полезным» для людей — приносить мир, утешение, счастье, удовольствие — и вообще не заботиться о Божьей славе. Старое Евангелие, правда, было более «полезным», чем новое, но его полезность была (так сказать) только косвенной целью, ибо первый приоритет его был всегда и всюду прославлением Бога. Оно всегда было именно провозглашением суверенности Бога в милости и в осуждении. Оно — призыв всем поклониться всемогущему Господу, от Которого зависит всё хорошее в человеке, и по природе и по благодати.
Центральным ориентиром старого Евангелия, несомненно, был Бог. А центр нового Евангелия — человек. Старое Евангелие имело такую религиозность, которая отсутствует в новом. Главная цель старого Евангелия была в том, чтобы учить людей поклоняться Богу. Цель нового евангелия ограничена тем, чтобы улучшить самочувствие людей. Предметом старого Евангелия был Бог и Его дела относительно людей. Предмет нового — человек, и помощь, которую Бог даёт ему. Разница между ними — целый мир. Направление взгляда и цель проповеди Евангелия совсем изменились.
Из этого изменения ориентира струится изменение содержания, ибо новое евангелие по сути переформулировало библейскую весть якобы в интересах «полезности». Не проповедуется о человеческой природной неспособности верить в Бога; о Божьем свободном избрании, как о самой причине спасения; о Христе, умирающем только за Своих овец. Эти доктрины, якобы, не являются «полезными». Они, дескать, будут отталкивать грешников в сторону отчаяния предложением о том, что они не в состоянии своей силой спастись через Христа. (Возможность, что именно такое отчаяние может быть благотворным, не рассматривается. Принято считать, что так, якобы, не может быть потому, что «это сильно разрушает наше самоуважение».) Однако, причиной такого положения может быть то (и об этом скажем больше потом), что сегодня проповедуется только часть библейского Евангелия, как будто она и есть целая истина истинного Евангелия. Но мы знаем, что полуистина, замаскированная как вся истина, становится полной ложью. Итак, мы обращаемся к людям, как будто они имеют способность принять Христа в любое время. Мы говорим о Его искупительной работе, как будто Он должен был способствовать нас спасти себя посредством веры. Мы говорим о Божьей любви как будто это не больше чем общая готовность принять всякого, который поворачивается от прежнего пути и доверится Богу. Мы описиваем Отца и Сына не как активно и суверенно привлекающих грешников к Себе, а как будто Они тихо ждут в слабости у дверей человеческих сердец, пока мы не откроим им дверей.
Неоспоримо, что часто проповедуется именно так. Пожалуй, именно так и верят. Но надо подчеркнуть, что такой комплект скрученных полуистин совсем отличается от библейского Евангелия. Библия против нас, когда мы так проповедуем. Тот факт, что такая проповедь уже стала почти стандартной практикой в церквях, только показывает как срочно надо пересмотреть дело спасения. Необходимо восстановить старое, истинное, библейское Евангелие, и вместе с тем, перевернуть проповедь и учение, чтобы они вновь соответствовали ему. В этом — самая срочная нужда церкви сегодня. И именно в этом книга Оуэна об искуплении может оказать помощь.
2.
«Подождите минутку», — скажет кто-то — «хорошо так говорить о Евангелии, но не занимается ли Оуэн просто защитой ограниченного искупления, одного из пяти пунктов кальвинизма? Когда вы говорите о восстановлении Евангелия, не хотите ли Вы только того, чтобы мы все стали кальвинистами?»
Конечно, такие вопросы стоит рассмотреть, ибо они, без всякого сомнения, возникнут у многих. В то же время, такие вопросы отражают большое количество предубеждения и невежества. «Защищать ограниченное искупление», — как будто это все, что хочет делать реформатский богослов, излагая само сердце Евангелия! «Вы просто хотите чтобы все мы стали кальвинистами?» — как будто реформатские богословы не интересуются ничем другим, чем увеличением своей партии, как будто становиться кальвинистом — последний этап богословской извращенности, а ничего не имеет общего с самим Евангелием? Перед тем, как мы ответим на эти вопросы, надо сначала ликвидировать стоящее за ними предубеждение, объяснив, чем является кальвинизм на самом деле. Поэтому мы просим, чтобы читатель обратил внимание на нижеупомянутые исторические и теологические факты о кальвинизме вообще и о его «пяти пунктах» в частности.
Во-первых, надо заметить, что так называемых «пять пунктов кальвинизма», это просто кальвинистский ответ на пятипунктный манифест (ремонстранцию), изложенный некоторыми «бельгийскими полупелагианами» в начале 17 века. Теология того манифеста, исторически известная как «арминианство», исходит от двух философских предположений:
1) Божественный суверенитет несовместим ни с человеческой свободой воли, ни, следовательно, с человеческой моральной ответственностью.
2) Моральная отвественность ограничивается моральной способностью.
Из этих предположений, арминиане извлекли два вывода:
- Так как Библия считает веру действием свободным и ответственным актом человека, она не может быть вызвана Богом, а наоборот, она осуществляется независимо от Него.
- Так как Библия считает веру обязательной для всех, кто слышит Евангелие, то способность уверовать должна быть универсальной.
Поэтому, считали они, интерпретацией Писания являются следующие утверждения:
1. Человек не развращён грехом настолько, что не может спасительно верить проповеданному ему Евангелию.
2. Человек никогда так полно не контролируется Богом, что не может отказаться от Евангелия.
3. Божье избрание тех, которые будут спасены, исходит из того, что Он предвидел, что они поверят по своей собственной воле.
4. Смерть Христа не обеспечивает спасения ни для кого, ибо она не обеспечивает дар веры никому (якобы нет такого дара). Она наоборот только создала возможность спасения для всех, если они только уверуют.
5. Сами верующие должны хранить самих себя в состоянии Божьей благодати посредством хранения своей веры. Те, которые не хранят веру, отпадут и погибнут.
Итак, арминианство полагает, что спасение человека зависит, в конечном счете, от самого человека, а не от действия Бога в нем.
Чтобы дать ответ арминианству, в городе Дордрехт (Нидерланды) в 1618 году созвался Синод и заседал полгода. Там были сформулированы противоположные «пять пунктов кальвинизма». Они исходят из совсем другого принципа — библейского принципа, что «у Господа спасение» (Иона 2.10). Их можно резюмировать так:
1. У падшего человека в своём природном состоянии отсутствуют какие бы то ни были силы верить евангелию. Также как у него не никаких сил верить закону, несмотря на все внешние призывы, которые могут быть обращены к нему.
2. Божье избрание — Божий свободный, суверенный, безусловный выбор грешников как грешников, чтобы Христос искупил их, чтобы дать им веру и привести их ко славе небесной.
3. Целью искупительной работы Христа является действенное спасение избранных.
4. Дело Духа Святого в принесении избранных к вере никогда не терпит неудачу в осуществлении своей цели.
5. Верующие храняются в вере и в благодати непобедимой Божьей силой, пока они не придут в славу.
Этих пять пунктов обозначаются в сокращенной форме буквами TULIP от начальных букв английских слов:
- Total depravity — полная (абсолютная) порочность
- Unconditional election — безусловное избрание
- Limited atonement — ограниченное искупление(действенное, эффективное искупление)
- Irresistible grace — неотразимая благодать
- Perseverance ( Preservation) of the saints — неотступность святых (ревность святых до конца)
Теперь мы видим два связных толкований библейского Евангелия, стоящих в явном противоречии друг к другу. Разница между ними не столько в расстановке акцентов, сколько в самом содержании. Одно провозглашает Бога спасающего; другое говорит о Боге, Который способствует человеку спасти себя. Один взгляд представляет три великих действия Святой Троицы на восстановление падшего человечества — избрание Отцом, искупление Сыном и призвание Духом — как направленные на одних и тех же людей, несокрушимо сохраненяя их спасёнными. Другой взгляд даёт каждому деянию другой предмет — объектом искупления будет всё человечество, объектом призвания будут все, которые слышат Евангелие, а объектом избрания будет те слышавшие Евангелие, которые ответят на него положительно. Такой взгляд отрицает, что спасение любого человека обеспечивается одним или всеми действиями. Итак, мы видим, что эти теологические подходы представляют себе план спасения в совсем разных понятиях. Для одного спасение зависит от действия Бога, а для другого — от действия человека. Один считает веру как часть Божьего дара спасения, а другой — как человеческий вклад в спасение. Один дает всю славу от спасения верующих Богу, а другой разделяет хвалу между Богом, построившим, так сказать, оборудование спасения, и человеком, который верой управляет им. Очевидно, эти различия важны, и непреходящая ценность «пяти пунктов» кальвинизма в том, что они разъясняют те области, где и насколько эти два подхода отличаются друг от друга. Однако было бы неправильно отождествлять кальвинизм просто с пятью пунктами. Поясним это пятью аргументами.
Во-первых, кальвинизм гораздо обширней, чем указанно в «пяти пунктах». Кальвинизм — это целое мировоззрение, исходящее из ясного представления о Боге, как Творце и Царе всего мира. Кальвинизм — это последовательное стремление признать Творца как Господа, осуществляющего все события после промысла Своей воли. Кальвинизм — это богоцентричный образ мышления о всей жизни под управлением и контролем Слова Самого Бога. Кальвинизм, другими словами, это теология Библии как она выглядит с точки зрения самой Библии — это богоцентричный взгляд, который видит Творца как источника, и средство, и цель всего, что есть, и в природе и в благодати. Итак кальвинизм — теизм (вера в Бога как в источника всех вещей и событий), религия (зависимость от Бога, дающего все), и евангельское христианство (доверие Богу через Христа за все), и это всё в самой чистой и в самой высокоразвитой форме. И кальвинизм является единой философией истории, которая видит всю разнообразность исторических процессов и событий происходящих в Божьем мире как не больше и не меньше, чем осуществление Его великого предопределенного плана для Своих творений и Своей церкви. Пять пунктов утверждают не больше чем то, что Бог суверенен в спасении индивидуального человека. Но кальвинизм выражает и более широкое утверждение: Бог суверенен над всеми и всем везде.
Во-вторых, «пять пунктов» представляют кальвинистскую сотериологию в отрицательном и полемическом виде, в то время как сам кальвинизм в своей сущности разъяяснителен, пасторален, конструктивнен. Он способен излагать свою позицию, цитируя только Писание и не ссылаясь на арминианство, и не имеет нужду постоянно бороться с действительными или воображаемыми арминианами для того, чтобы поддержать свою жизнь. Кальвинизм не интересуется отрицанием как таковым. Когда кальвинисты борются, они борются за положительные евангельские ценности. Отрицательный тон «пяти пунктов» ведет в заблуждение в первую очередь в отношении к третьему пункту (определенное, ограниченное искупление), который часто произносится с ударением на прилагательное, и принимается так, как будто он показывает, что кальвинисты проявляют особенный интерес к ограничению пределов божественной милости. Но на самом деле цель такой фразеологии, как увидим, сохранить центральное утверждение Евангелия: что Христос — действительно спасающий Искупитель. Таким же образом, кальвинистские отрицания условного избрания и отразимой благодати нацелены на то, чтобы сохранить положительную истину, говорящую о том, что именно Бог спасает. Настоящие отрицания идут со стороны арминианства, которое отрицает что избрание, искупление и призвание являются спасительными действиями Бога. Кальвинизм отрицает эти отрицания, чтобы утвердить положительное содержание Евангелия, с положительной целью укрепления веры и построения церкви.
В-третьих, само действие изложения кальвинистской сотериологии в виде пяти различных пунктов (число исходит, как мы увидели, просто от того факта что из пяти пунктов состояла арминианинская ремонстрация, на которую Дортский Синод должен был дать ответ) — склонен затемнить единый, целый характер кальвинистского мышления на эту тему. Ибо все пять пунктов, хотя они отдельно выражаются, в действительности нераздельны. Они стоят вместе; невозможно отвергать один из них без отвержения всех, по крайне мере в том значении, которое вкладывал в них Синод. Ибо на самом деле кальвинизм утверждает только один пункт в области сотериологии: тот пункт, что Бог спасает грешников . Бог — триединый Иегова, Отец, Сын и Дух Святой; три личности совместно действуя по суверенной мудрости, силе, и любви ради осуществления спасения избранного народа: Отец избирающий, Сын выполняющий волю Отца посредством искупления, и Дух исполняющий желание Отца и Сына посредством возрождения. Спасает — делает все, от начала до конца, что включено в принесении человека от смерти в грехе до жизни во славе: планирует, осуществляет и благовествует искупление, призывает и хранит, оправдывает, освящает, прославляет. Грешники — люди, какими Бог их находит, виновные, мерзкие, беспомощные, бессильные, слепые, неспособные даже шевельнуть пальцем для того, чтобы исполнить Божью волю или улучшить свое духовное положение. Бог спасает грешников — и силу этого исповедания нельзя ослабить подрыванием единства действия Троицы, или разделением достижения спасения между Богом и человеком, и приписыванием решительной части спасения человеку, или же смягчением неспособности грешника для того, чтобы позволить ему разделить славу за его спасение со своим Спасителем. Вот тот единый пункт кальвинистской сотериологии, который утверждается всеми «пятью пунктами», и который арминианство во всех его видах хочет отвергнуть, а именно: что грешники не спасают самих себя ни в каком смысле, а наоборот, что спасение — от начало до конца, в целом и вполне, в прошлом, в настоящом и в будущем — спасение у Господа, Кому всю славу во веки, аминь!
Это в свою очередь ведёт к нашей четвертой заметке, а именно: пятипунктная формулировка затемняет глубину разницы между кальвинистской и арминианской сотериологиями. Нет сомнения в том, что здесь она всерьёз вводит многих в заблуждение. В данной формулировке подчёркиваются прилагательные, что создаёт впечатление, что относительно трех великих спасательных действий Бога, разногласие касается только прилагательных, и предполагается что обе стороны согласны о значении прилагательных: 1. избрания, 2. искупления, и 3. дара внутренной благодати, а разница касается только позиции человека по отношению к ним. Зависит ли первое от условия, что Бог предвидит человеческую веру? В чем намерение второго — спасение каждого человека или нет? Всегда ли неотразимо третье, или нет? Изменение прилагательного в каждом случае изменяет и значение существительного. Условное избрание, всеобщее искупление, отразимая внутренная благодать — в корне отличаются от избрания, искупления и внутренней благодати, провозглашенных кальвинизмом. На самом деле речь идет не о соответствии прилагательных, а об определении существительных. Обе стороны ясно видели этот факт когда спор впервые начался, и важно, чтобы и мы тоже ясно видели его, ибо иначе мы не сможем обсуждать кальвинистско-арминианское разногласие вообще ни с какой целью. Изложим разные определения вместе для сравнения.
1. Божье дело избрания определяется арминианами как решение усыновить и прославить должным образом квалифицированный класс людей — верующих во Христа. Это становиться решением принять отдельных лиц только благодаря Божьему предвидению случайного факта, что они уверуют по своей воле. В избрании ничто не обеспечивает, что данный класс верующих будет иметь каких-либо членов; Бог не решает сделать кого-то верующим. А кальвинисты определяют Божье избрание, как выбор определённых незаслуженных людей, чтобы спасти их от греха и принести к славе, и чтобы их искупить смертью Христа и дать им дар веры посредством действенного призвания Духом. Арминианин говорит, «Причина моего избрания — моя вера», а кальвинист говорит, «Причина моей веры — моё избрание.» Очевидно, что эти две концепции очень далеки друг от друга.
2. Христово дело искупления определяется арминианами как ликвидация препятствия (неудовлетворённые требования справедливости), которое стоит на пути Божьего предложения помиловать грешников (как Он пожелал сделать) на условии их веры. Искупление, по мнению арминианства, обеспечивает Богу право сделать такое предложение, но само по себе не обеспечивает что кто-либо вообще примет его. Ибо вера, будучи делом самого человека, не является даром, который даётся ему от Голгофы. Смерть Христа создала возможность выбора спасительной веры, не более. Кальвинисты, однако, определяют искупление как действительное заместительное несение Христом наказания за грех вместо конкретных определённых грешников. Через этот акт Бог примирился с этими грешниками, их ответственность в наказании навсегда ликвидирована, и им обеспечено право на вечную жизнь. Вследствие этого они теперь имеют пред Богом право на дар веры, как средства входа в наслаждение их наследства. Голгофа, другими словами, не только способствовала спасению тех, за которых умер Христос, но она обеспечила, что они уверуют и действительно осуществила их спасение. Крест спасает. Арминианин говорит только, «Я не мог достичь своего спасения без Голгофы», кальвинист скажет, «Христос достиг мне спасение на Голгофе». Арминианин считает крест sine qua non спасения, кальвинист считает его как фактическую причину приобретения спасения, и приписывает источник всякого духовного благословения, включая и веру, к великому делу между Богом и Его Сыном на Голгофском кресте. Ясно, что между этими двумя концепциями искупления есть значительное разногласие.
3. Дар внутренней благодати от Святого Духа определяется арминианами как «моральное влияние», всего лишь дар разумения Божьей истины. Они настаивали, что этот дар не гарантирует, что кто-то отреагирует на него верой. А кальвинисты определяют этот дар не только как просвещение, но также как и возрождающее действие Бога в людях, «забирая у них сердца каменные и давая им сердца плотяные». Он обновляет их волю, Своей всемогущей силой предраспологая её к добру. Он неотразимо привлекает их к Иисусу Христу » так, что они приходят в высшей степени добровольно, ибо Его благодатью соделываются такими, что желают этого«. Благодать оказывается неотразимой только потому, что она уничтожает само намерение сопротивляться. Поэтому арминианину довольно сказать, «я решил в пользу Христа,» «я решил стать христианином», кальвинист пожелает говорить о своём обращении более теологическим образом, чтобы ясно выразить чьим это было делом:
«Долго был мой пленённый дух
Связан грехом и мраком природным
Из Твоего ока виден был живительный луч
Проснулся я; темница озарилась светом
Цепи упали; освободилось сердце мое:
Я встал, вышел и за Тобою пошёл».
Ясно, что эти два понятия о внутренней благодати остро противопоставлены друг другу.
Теперь, кальвинист утверждает, что арминианская идея избрания, искупления и призвания как деяния Бога, которые не спасут, поражает само сердце их библейского значения. Говорить в арминианском смысле, что Бог избрал верующих, что Христос умер за всех, что Дух Святой оживляет тех, кто принял Слово — это на самом деле говорить в библейском смысле, что Бог никого не избрал, Христос не умер ни за кого, и что Дух никого не оживляет. Поэтому суть вопроса в этом споре — определить значения этих библейских терминов, а также других терминов, которые сотериологически значительны, как например Божья любовь, завет благодати, и сам глагол ‘спасти’ вместе со своими синонимами. Арминиане толкуют все эти слова соответственно принципу, что спасение не зависит непосредственно от какого-либо установления или акта Бога, но от независимого действия человека — веры. Кальвинисты утверждают, что сам этот принцип не соответствует Писанию и является нерелигиозным, и что такое толкование явно извращает смысл Писания и подрывает Евангелие по каждому пункту, где оно применяется. И это, не меньше — суть всего спора об арминианстве.
Пятипунктная формула также недостаточна по пятой причине. Сам образ формулы (серия отвержений арминианских утверждений) даёт повод полагать, будто кальвинизм явлается видоизменением арминианства; будто арминианство имеет некое первенство в порядке природы, а развитый кальвинизм — якобы отрасль от арминианства. Даже несмотря на то, что это ложно исторически, у многих остаётся подозрение, будто имеет место именнно взгляд ‘отрасль’. Ибо широко распространено мнение, будто арминианство (которое, как мы теперь видим, близко соответствует новому евангелию наших дней) является результатом «природного», объективного, простого чтения Писания, а кальвинизм — будто какой-то неприродный росток, продукт не столько самих библейских текстов, сколько плод неосвящённой логики, которая вырывает из текстов простой смысл и нарушает их равновесие, насильственно вставляя их в систематическую рамку, не обеспеченную самими текстами.
Несмотря на отдельных кальвинистов, как обобщение кальвинизма, ничто не может быть дальше от истины, чем это. Конечно, арминианство является «естественным» в одном отношении: оно представляет собой характерное извращение библейского учения падшим умом невозрожденного человека, который даже в спасении не может потерпеть отречься от заблуждения о том, что он является «хозяином своей судьбы, капитаном своей души». Это извращение появилось ранее в пелагианстве и полу-пелагианстве периода отцов церкви и потом во время схоластики. Оно заново появилось с семнадцатого века и в римской теологии и среди протестантов, в разных видах рационалистического либерализма и в современном ‘евангельском’ учении. Без всякого сомнения, оно всегда будет с нами. Пока падший невозрожденный человеческий ум остаётся таким, какой он и есть, арминианское мышление будет продолжать быть естественным типом ошибки. Но арминианство не является естественным ни в каком другом смысле. Факт тот, что именно кальвинизм понимает Писание в его естественном, можно сказать, неизбежном, значении; именно кальвинизм придерживается того, что действительно сказанно в Писании; именно кальвинизм настаивает на том, чтобы принимать всерьёз библейские утверждения о том, что Бог спасает, и что Он спасает тех, кого Он избрал спасти, и что Он спасает их благодатью, а не по делам, чтобы никто не хвалился. Именно кальвинизм провозглашает, что Христос даётся избранным как совершенный Спаситель, и что все спасение даётся людям от Креста, и что дело их искупления совершилось на Кресте. Именно кальвинизм, и только он один, оказывает должную честь Кресту. Когда кальвинист поёт:
«Далеко стоит зеленый холм
За вратами города
Где был распят Господь дорогой
Который умер, чтобы нас всех спасти
Он умер, чтоб мы были прощены
Умер, чтоб мы стали добрыми
Чтоб наконец мы смогли пойти на небо Спасенными Его драгоценной кровью»
Он имеет в виду именно это. Кальвинист не будет толковать выделенные курсивом слова так, что спасительная цель Бога в смерти Его Сына была просто неэффективным желанием, зависящим для своего исполнения от человеческого желания уверовать, так что несмотря на все, что Бог мог сделать, Христос мог бы умереть, а все равно никто бы не спасся. Он настаивает на том, что Библия видит Крест как откровение силы Божьей для спасения, а не откровение Его слабости. Христос не совершил гипотетического спасения для гипотетических верующих, простую возможность спасения для всех, кто, возможно, могли бы уверовать, а наоборот, Он достиг действительного спасения для Своих избранных людей. Его драгоценная Кровь действительно «спасает нас всех»; намеренные результаты Его жертвоприношения Самого Себя следуют потому, что крест был таким, каким он был. Его спасительная сила не зависит от добавленной к нему веры; его спасительная сила такова, что вера проистекает из него. Крест обеспечил полное спасение для всех, за которых умер Христос. Поэтому «я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа…» (Галатам 6.14)
Теперь становится ясна настоящая суть кальвинистской сотериологии. Она не является какой-то искусственной странностью или продуктом чересчур смелой логики. Центральное исповедание кальвинизма, что Бог спасает грешников , что Христос искупил нас Своей Кровью — это свидетельство и Библии и истинно верующего сердца. Кальвинист — это христианин, который исповедует перед людьми в своей теологии именно то, во что он верит в своём сердце пред Богом, когда он молится. Всякий раз он размышляет и говорит о суверенной благодати Бога так, как каждый христианин, когда он молит Бога за другие души, или когда он повинуется побуждению поклонения, возникающему непрошенно в нём и в результате которого он отказывает себе в хвале и отдаёт всю славу за спасение Спасителю. Кальвинизм — это естественная теология, написанная в сердце нового человека во Христе, а арминианство — наоборот — интеллектуальный грех слабости, естественный только в таком смысле, в котором все такие грехи естественны, даже для возрожденных. Кальвинистское мышление — христианин как он есть на уровне интеллекта; арминианское мышление — христианин, отказывающийся быть кем он есть из-за слабости плоти. Христианская церковь всегда учила именно кальвинизму, и утверждала именно его, когда её ум не был отвлечён ложными традициями от того, что на самом деле говорит Писание. Вот в чём важность свидетельств отцов церкви об учении ‘пяти пунктов’, которое можно процитировать в большом множестве. (Оуэн цитирует несколько отцов церкви, писавших об искуплении; гораздо больше цитат можно увидеть в работе Дело Бога и истины Джона Джилла (John Gill’s The Cause of God and Truth )) . Итак, действительно, называть такую сотериологию «кальвинизмом» — значит сильно вводить в заблуждение, ибо она является не специфичностью Жана Кальвина и богословов Дортского Синода, но частью открытой истины Бога и вселенской христианской веры. «Кальвинизм» — одно из оскорбляющих названий, которым все эти столетия враги поднимали предубеждение против неё. Но сама эта сотериология — просто библейское Евангелие.